– Ну почему?! Почему?! Ведь должно же было получиться! Не может же быть, чтобы, кроме твоего солнечного, никого не было! – мысли моего брата пулеметной очередью пронизывали окружающее пространство.
И ответ не заставил себя долго ждать:
– А может, ты просто не там ищешь?
Мы обалдели. Оба. Во-первых, это случилось неожиданно. Во-вторых, это был настолько четкий ответ, что стало понятно: тот, кто его дал, на порядок сильнее божества, с которым мы общались раньше. И самое главное – в этом ответе не чувствовалось ничего, кроме какой-то материнской заботы. То есть тот, кто «говорил», не хотел от нас ничего. Это было просто как материнский совет маленьким несмышленым детям. Материнское тепло, которого, честно сказать, мы толком никогда и не знали. Это ощущение было непривычным. Наша мама, если можно так выразиться, не страдала переизбытком материнского тепла. Однако ощущения казались знакомыми. Бабушка… Это было как чашка горячего чая с бабушкиными пирожками, когда ты, замерзнув на улице, приходишь домой. Или лучше так: когда твоя бабушка заходит в комнату, думая, что ты спишь, смотрит на тебя и так тихонечко-тихонечко гладит по голове, а ты лежишь и боишься пошевелиться… И так хорошо… А она погладила тебя, улыбнулась и ушла, а теплота осталась… И ты засыпаешь счастливым.
Так было и здесь: вопрос ушел, а теплота осталась. И мы сидели обалдевшие, не в силах произнести ни слова.
– Бедненькие… – эти слова звучали в наших головах, и было такое ощущение, что кто-то очень заботливый укутывает тебя в теплое одеяло. И стало хорошо и как-то совсем по-домашнему.
– Это ты? – мой брат смотрел на реку, и в его голове сформировался образ… Он чувствовал, что это была не просто река – это была праматерь всех, кто когда-либо жил на ее берегах.
– Да…
Так началось наше общение. Да, река, точнее ее мысленный образ, была тоже божественной сущностью, но, во-первых, она не нуждалась в какой-либо подпитке, поскольку каждый человек, живший на ее берегах, давал ей гораздо больше, чем любой верующий своему богу, а во-вторых, она изначально, еще с очень-очень древних времен была матерью, заботившейся о своих детях. А какая мать может что-то хотеть от своих детей, кроме того, чтобы те были счастливы?
Мы стали часто приходить на берег и общаться с ней. И она рассказывала нам про себя, про других богов, про то, зачем всем божествам нужны последователи. Она научила нас, как развить в себе способность «слушать», рассказала про домовых, леших, про тех, кого практически невозможно услышать… С ней было легко. А самое главное – она никогда не лгала. Если считала, что нам что-то не нужно знать, так и говорила. Если ей было нужно, чтобы мы что-то сделали, давала нам об этом знать. И при этом она не придумывала никаких загадочных историй о создании Вселенной, не рассказывала, как устроен мир. С ней было легко. И мы, как только выдавалась возможность, приходили на берег и вели долгие беседы. Она многому нас научила. А самое главное – она научила нас никогда ни на кого не надеяться и слушать только себя. Сейчас я уже знаю, что на любой вопрос, начинающийся словами «А как мне поступить…» или «А что мне сделать…», я всегда получу один и тот же ответ: «Ты же сам это знаешь…» Наверное, поэтому я и перестал задавать кому-либо такие вопросы.
Жизнь налаживалась. Нам было с кем поговорить. Мы писали стихи, песни… вместе. Конечно, были стихи, которые являлись больше моими, или те, что были больше его стихами. Или даже отдельные – только мои или только его.
Наша учеба в университете пошла в гору, так как я с головой ушел в дебри «нового мира» и появилось гораздо больше свободного времени. Мы работали. Сторожем в школе. Да… Уж не знаю, почему так получилось, но как обычно и бывает, самые значимые события приходят, когда их не ждут.
Честно сказать, это была потрясающая работа. Ты приходишь к определенному времени в школу, закрываешь ее и занимаешься всем, что тебе только может прийти в голову. В будни с семи вечера до семи утра, по выходным с восьми утра до восьми утра. Единственное условие – нельзя никуда уходить. Когда была какая-то работа, курсовые, дипломные, все шло замечательно, но случались и периоды, когда заняться было совершенно нечем. И мы начинали тратить время на всякую ерунду. Начиная от чтения книжек и заканчивая тренировками по рукопашному бою. Это было интересно. Где бы еще человеку платили деньги за ничегонеделание. Да… интересно.
Так вот, в один из подобных дней мы решили научиться медитировать. Что это такое, мы представляли довольно смутно. Точно знали, что для этого нужно неподвижно сидеть, расслабиться… И почему-то мы решили, что конечной целью данного процесса должен быть так называемый «выход из тела». В одно из воскресных дежурств мы этим и занялись.
Поскольку у меня тело отсутствовало, я в том процессе оставался исключительно в качестве наблюдателя и советчика. Сначала нужно было расслабиться – обнаружилось, что это совсем не просто. Казалось бы, что там делать: расслабился – и все. А тут выяснилось, что тело – довольно капризный инструмент. Расслабил правую руку – напряглась левая, расслабил левую – заметил, что скованны ноги. В общем, мой братец мучился на протяжении нескольких часов, но потом как-то зацепилось и пошло. Голова стала пустой, тело полностью расслабилось, и здесь появилась другая проблема – сон. Расслабленное тело так и порывалось заснуть. Тут пригодился я. Я мог совершенно спокойно, не задевая физического тела, не дать ему уснуть. Благо опыт имелся богатейший.
Итак, мышцы расслаблены, голова пуста, самое время выходить из тела. Но как? А очень просто – он начал шевелиться. Оставаясь полностью расслабленным, он стал шевелить пальцами. Сначала не получалось. То реальные пальцы начинали двигаться, то позыв не получалось сфокусировать, но спустя еще несколько часов ему удалось пошевелить пальцем. Мелочь? Несомненно… Но великие дела начинаются с мелочей. Спустя еще пару часов был второй палец. А потом все как-то так легко пошло… Самым сложным местом почему-то оказалась голова. И к вечеру (а начинали мы утром) наша затея увенчалась успехом. И тут случилось нечто фантастическое! Он пропал!
Конец ознакомительного фрагмента.
